фото: советская хроника

Вчера было 5 марта. Именно в этот день 65 лет тому назад умер, почил, преставился или даже издох Иосиф Сталин – вождь народов, виновник величайших репрессий в истории России, главнокомандующий, который привел страну к победе во второй мировой войне.

Каждое слово выше сегодня в нашем обществе рождает противоречие, и хочется спорить, доказывать, но, в основном, кричать друг на друга, в бессильной злобе пытаясь доказать свою правоту, отстоять своего Сталина – победителя, оставившего СССР с атомной бомбой или кровавого тирана, утроившего невиданный террор и остывшего в одиночестве и луже собственных испражнений.

И мне думалось сначала (а я из тех, кому близка позиция, что Сталин издох), что нужно писать о репрессиях, или порассуждать о мифологии, окружившей Сталина после смерти (вроде повторяемого мифа, что после его кончины остались истоптанные кирзовые сапоги, да залатанная шинель), или даже поразмыслить о том, стояла бы сейчас Колыма, не будь Иосифа, или, паче того, случилась бы война, если бы он в свое время не добрался до высших рычагов управления страны.

Но, кажется, все не о том, а более компетентные люди уже давно и намного последовательней и фактичнее описали те или иные стороны его личности, мифологии, быта и исторической значимости.

Сегодня, наблюдая за тем, как люди разделились на тех, кто с откровенной грустью говорил о смерти вождя и тех, кто не скрывал радости по этому поводу, абсолютно четко понимаешь, что Сталин не умер и продолжает жить в каждом из нас.

Россия никогда не была страной с развитым социальным лифтом, когда человек мог продвинуться в жизни и завоевать значимость в глазах общества без одобрения сверху. И прекрасный пример этому тезису и знаменитая фраза Павла Первого, сказанная им шведскому послу: "Следует знать, что в России есть одна значительная персона — это я. Или тот человек, с которым я говорю и пока я с ним говорю».

И даже фигура Пушкина, которую рассматривают в том числе через призму отношений с царем Николаем Первым не противоречит данному утверждению. А уж что было с нашими бунтовщиками от Пугачева до декабристов, рассказывать никому не нужно, все знают.

Личность в нашей стране никогда не играла особой роли, пока не появилось окно – революция. Революция, как ракетные двигатели, привязанные к социальному лифту, и смогла доставить бывшего семинариста, бандита, революционера Иосифа Джугашвилли до кресла генерального секретаря, а по сути, до нового царского трона. В воспоминаниях врача Николая Кипшидзе, лечившего мать Сталина Екатерину Джугашвили сохранился обрывок их состоявшегося разговора, где Иосиф "погордился".

— Иосиф, кто же ты теперь будешь? — спрашивает мать.

И он ответил

— Царя помнишь? Ну, я вроде царь.

Вот тут, по словам историка Эдварда Радзинского, "она и сказала фразу, над наивностью которой тогда добро смеялась страна":

— Лучше бы ты стал священником.

А сам рассказ стал святочным и частью сталинской мифологии.

Иосиф Сталин создал систему, в которой понятие личность, privacy, частная инициатива были не просто сведены до минимума, а растерты в пыль, выкорчеваны из народного сознания. "Я" – не просто стала последней буквой алфавита, но полностью вытеснялось "Мы". И всякая инициатива была направлена, в своей массе, на возможность быть замеченным властью, попасть под солнцеликий взор и согреться в его лучах. В сталинской системе личность, попав в застенок, теряла все свои регалии: ни ум, ни геройской прошлое, ни талант как составляющие ее части власть не рассматривала в качестве аргумента для уважения. Да и само слово себя нивелировало.

И великий Осип Мандельштам за написанное стихотворение будет арестован и, сидя под лампой, умолять дать ему воды, изнывая от пересоленой пищи. 

И умрет от пеллагры, то есть от истощения в саратовской тюрьме, светило мировой науки Николай Вавилов; " гений мирового ранга, гордость отечественной науки, академик сдох как собака", - скажет о его трагической смерти академик Эфраимсон в 1985 году.

Сломают челюсть на допросе Королеву, который потом отправит Гагарина в Космос, а 60-летнему режиссеру Мейерхольду перед смертью в 1940 году выломают пальцы на руках прежде чем утопить в нечистотах.

В СССР что-то, а точнее все значила лишь одна личность – Иосифа Сталина, рядом с которой все превращалось в тень. А у тени не может быть личности.

Но миллионы разрушенных судеб были лишь фоном, на авансцене этого действа проходили парады, демонстрации, пятилетки, БАМы, стройки. Лозунги "Все для народа СССР", "А что ты сделал для Родины?" как отражение "Тварь я дрожащая или право имею", звучали лейтмотивом, заменив собой извечные вопросы "кто виноват?" и "что делать?"

 Раскольников, будь он описан в СССР, убил бы старушку, не задумываясь и терзаясь мыслями о праве лишать жизни человека.

Наверное, здесь и произошел перелом народного сознания, необходимость быть частью общности, механизма, системы похоронила остатки этого самого "Я". Если один, значит против народа, значит враг, - формула усвоилась окончательно.

И даже разгул лихих 90-х лишь припорошил монолит этой формы, всю эту перхоть уже новая власть сдула быстро. И снова мы слышим заветное: пятая колонна, космополиты, враги России, - отмытые от шелухи лозунги вновь глядят с уже глянцевых плакатов. Одиночка всегда опасен. Посмотрите, как быстро в обществе изменилось отношение к слову "свобода", как снова оно изменило интонацию и даже акцент – на европейский, американский, но не наш. И как хлебосольно и монолитно зазвучало другое слово "стабильность", ставшее практически антонимом "свободы".

"Когда я умру, на мою могилу нанесут много мусора, но ветер времени безжалостно сметет его", - приводят слова Сталина его сторонники в качестве аргумента в спорах о масштабе его личности. 

И это правда. Уже и "сталинские репрессии" как-то к самому Сталину и не липнут, и воспринимаются многими будто в отрыве от него, и вновь он "эффективный менеджер" из уст спикеров по ТВ, уже запрещаются иностранные фильмы, где он показан не слишком почтительно. 

Будто прах Иосифа развеяли по ветру и вдохнула его вся страна, и пророс он в каждом.

И глядит этот внутренний Сталин отовсюду: из письма-прошения Евгения Миронова Путину в защиту Кирилла Серебрянникова, из всех дел по 282-й статье, его ухмылка незримо сквозит из обращения президента Федеральному собранию, где он грозит миру мультфильмами с ракетами, он слышит гром оваций под сводами Манежа и улыбается брошенной в сердцах фразе измученным стариком "Сталина на вас нет".

Он есть, он был и никуда не уходил.

На Колыме это чувствуется сегодня особо остро. 

Намеки на его присутствие я вижу в письмах и сообщениях колымчан, которые просят не указывать адресат из-за боязни потерять работу и подвергнуться давлению со стороны властей. Я вижу его присутствие в заздравных речах чиновниках о том, как все у нас хорошо, хотя для опровержения любых постулатов достаточно выглянуть на улицу. 

Я слышу Сталина на недавнем открытии мемориальной доски в честь Феликса Дзержинского, вижу его на плакатах "НОД" и прочих организаций, участники которых, кажется мне, нуждаются в психологической помощи. Я слушаю Сталина в речах моих уважаемых друзей и знакомых, многие из которых по-прежнему скованы страхом, "тем самым" страхом.

И даже в общей какой-то мечте колымчан о приходе "хозяина, который наведет порядок", сквозит тот же усатый грузин с не сгибающейся рукой и такой же волей.

Даже сейчас, набирая этот текст я отчетливо понимаю, что тоже борюсь со своим внутренним Иосифом, который успел пустить корни и во мне. 

Эта мысль была бы забавной, если бы не являлась такой неприятной и страшной.

А вам не страшно?

В конце хочется привести именно то стихотворение Мандельштама, за которое он в конце концов поплатился жизнь, попав в жернова репрессивной машины.

Кажется, сегодня оно звучит как никогда актуально. 

Осип Мандельштам после ареста фото svoboda.org

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.

Осип Мандельштам, Ноябрь 1933