Магаданское радио «Россия. Магадан» представило точки зрения тех, кто выступил в защиту экс-директора английской гимназии Татьяны Шмониной и объяснение главного редактора «Весьма», написавшего резонансное письмо, Андрея Гришина.
Он, напомним, описал случай, который произошел во время учебы в Английской гимназии. По его словам, тогда, 16 лет назад, директор школы Татьяна Шмонина устроила показательный суд девушке, которая написала критический комментарий на сайте школе. Письмо он опубликовал после того, как вышла новость о ее отъезде из Магадана в другой город.
Полностью этот текст вы можете прочитать здесь.
«Весьма» публикует аудиозапись передачи, посвященной этой истории, с расшифровкой позиции одного из самых уважаемых педагогов Магаданской области, кандидата филологических наук Елены Гоголевой по поводу открытого письма Андрея Гришина.
В статье есть и комментарий – интервью Андрея Гришина, которое он дал ведущей радио Марине Жарниковой. В начале аудио идет текст самой Марины Жарниковой и жительницы города Елены Колесниковой.
«Весьма» считает данную полемику важной, поэтому публикует текстовую расшифровку сказанного в эфире.
Здесь же мы прикрепляем и аудиозапись, чтобы можно было убедиться, что никакие фразы не вырваны из контекста. К слову, аудио можно и послушать – запись в хорошем качестве.
Елена Гоголева:
Фото: youtube-канал magadanmuseum - Я проанализировала, в каких условиях это было сделано. Первое, что я увидела – это нарушение журналисткой этики. Нельзя личные проблемы монетизировать как некую гражданскую проблему. Здесь речь идёт именно о монетизации. Кроме того, здесь личная, нравственная позиция человека, который написал это письмо. Сказать, что она сомнительная – это ещё ничего не сказать.
Фото: youtube-канал magadanmuseum - Я проанализировала, в каких условиях это было сделано. Первое, что я увидела – это нарушение журналисткой этики. Нельзя личные проблемы монетизировать как некую гражданскую проблему. Здесь речь идёт именно о монетизации. Кроме того, здесь личная, нравственная позиция человека, который написал это письмо. Сказать, что она сомнительная – это ещё ничего не сказать.
Человек ждал 16 лет, чтобы высказаться по этому поводу, прекрасно зная, что дверь закрывается, и у него есть секунды, чтобы плюнуть в эту закрывающуюся дверь.
Он это говорит, зная, что больше не встретит этого человека ни на улице, ни на каком-то мероприятии. Это позиция, то что я называю «смердюковщиной» - желание отомстить. При этом участники этого события говорят о нём по-другому.
И есть ещё люди, которые работали в то время. Помнят эту девочку, его самого меньше помнят. Он как-то сумел быть не очень заметным человеком. Вот эта глубочайшая, циничная непорядочность – «смердюковщина».
Тех, кто читал «Братьев Карамазовых», могут со мной согласится, что это такой же психотип. Это меня не просто возмущает, но и ранит, потому что я помню этого журналиста как нашего студента.
Что касается Татьяны Николаевны, то мне хочется защитить её не только как педагога, но и как личность. Я знаю, что многие педагоги и директора сталкиваются с неискренностью и неблагодарность своих учеников.
Категория учительская очень уязвимая, потому что они, независимо от каких-то материальных возможностей, очень скудны в наше время. Они стараются сами вкладывать, часто, не получая ответа. Есть ощущение, что кто-то хочет перемолоть учительство как класс. И нет той свободы отстаивания своего мнения у учителей, которая была в 60-е, 70-е годы.
Я помню, как мы занимались творческим преподаванием. Все говорят – советская власть, тоталитарный режим. Да, это удобная этикетка, чтобы оправдать любое нынешнее какое-то преобразование как какой-то прогресс. Но в данном случае я не могу сказать, что у нас совершается именно какой-то человеческий прогресс педагогики. У нас технологический прогресс совершается.
Да, школы лучше оснащены, всё более современное, но и холода человеческого всё больше. Холод делает ученика другим: закрытым, более циничным и учителя. Он чувствует себя более подчинённым, не достойным иметь собственное мнение и оскорблённым. Поэтому для меня в этом случае проявление той безнравственности, к которой мы идём при помощи современной культуры и с помощью стандартизации нашего образования и, конечно, что школа утрачивает тот дух свободы, который был в мои 60-е, 70-е годы.
- Фильм «Доживём до понедельника» это иллюстрирует.
- Да, представить себе ту свободу выражения своего мнения, которое в этом фильме есть, а это ещё скромные выражения. Я помню, моя мама, у которой есть свои статьи по самоуправлению, она в свое время в Оротуканской школе очень много занималась. Совет старшеклассников был равноправным участником руководства школы. У неё это и описано и, кроме того, воспоминания учеников, в этом участвовавших.
Вот эта возможность сказать учителю правду – она была. Более того, многих из нас воспитывали так, что ты лучше скажи в лицо. Вопрос в том, можешь ли ты найти цивилизованную форму высказаться.
Я могу сказать любую правду, но эта форма должна быть и этикетной, и уважительной. Но ждать 16 лет – это какой-то ужас. 16 лет ждать чтобы отомстить. А польза какая?
Если он действительно человек нравственный, выступив в то время, сказав что-то в то время, он мог бы помочь школе исправить что-то. Значит ему на это наплевать, ему неважно, что будет со школой. Ему неважно, что будет с другими учениками следующих поколений.
В данном случае важно было сохранить своё место пребывания. Тебе не нравится школа – собрал вещи и перешёл в другую. Хорошие учителя есть в каждой школе, но не в каждой школе есть менеджеры такого уровня, как Татьяна Николаевна Шмонина.
Когда я стала там работать, я увидела, что слухи об элитарном наборе в эту школу преувеличены. В списке диапазон родителей любой: от медсестры до начальника какого-нибудь крупного предприятия.
Единственное, что выгодно отличало эту школу – туда шли люди, мотивированные на получение высшего образования. Есть вопрос, совершают ли педагоги ошибки – конечно совершают, они такие же люди. Врачи, инженеры, губернаторы – все абсолютно могут находиться в зоне ошибок, но вопрос в том, как это сказывается на самом процессе.
Кто-нибудь бы подумал, что стоит привести школу в учебное состояние по многим показателям. Школа в список «топ-500» входила много лет подряд. Всякие звания получала, и, когда мы смотрим результаты олимпиад, конференций, ЕГЭ – да школа возглавляет этот список.
Люди, никогда не бывшие в кабинете Татьяны Николаевны, вдруг рассказывают о какой-то эксклюзивной мебели. Я там сидела, смотрела – стандартная офисная мебель, не более того.
И в мелочи, и в крупном, я вижу фальшь в этом письме. Человек не знает эту ситуацию, а честное признание, что он боялся и страх его переполнял, когда Татьяна Николаевна приходила к ним в класс, знаете, директора многие побаиваются.
А благодарным можно быть и учителю, которого ты побаиваешься. Я вспоминаю свою учительницу химии, великую совершенно Фаину Абрамовну Вайсман. Я очень люблю химию, у меня была «четверка». Она нам объясняла, что те, кому она ставит «пять», это уникальные люди, которые пойдут дальше по профессии. Эта строгая женщина, этот системный преподаватель, которую мы побаивались, создала позитивное ощущение, которое я сохранила на всю жизнь.
Для меня облик вырисовывается типичный для современного общения. Много говорится на кухнях, и тут человек вольготно ругает - все у него дураки, все бестолочи. Он, очевидно, один такой умный, просто человечество не знало, не открыло пока ещё, но никакой откровенной, честной, публичной позиции.
Почему у нас так много трусов? Это уже испорченность поколения? Я вижу это и в других каких-то поступках, я вижу, что вот это неуважение к учителю, как к наставнику, неуважение к учебному заведению, которое ты закончил – это системная черта многих, в частности и этого журналиста.
Андрей Гришин:
